Вы сейчас просматриваете Journal des Parques J-9
Достаточно, чтобы разжечь томительную ненависть детства | Рания Стефан и Давид Нуар на Каннском фестивале | Фото © B. Бугон | 1985

Дневник фехтования J-9

Разместить эту страницу

Об обычной ненависти к упорному детству

Когда появляется силуэт скалы необычной и знакомой формы, указывая мне, что мы входим в литоральную зону, символический мыс десяти дней, отделяющих нас от конца путешествия, только что был пройден.

Был объявлен конец перехода, чтобы начать историю на суше, время сойти на берег на несколько дней, прежде чем она продолжит свои извивы в моей голове и, возможно, в памяти исполнителей и нескольких зрителей, которые станут свидетелями или участниками нашего перехода.

Так что дела идут полным ходом, не столько в материальном плане, несмотря на десятки дел, которые еще предстоит выполнить, сколько в моем сознании. Завершение маршрута - это одновременно и открытие неизвестного, и компиляция прошлых событий.

Аттракционные паркиЧто это будет?

Анекдот, а также результат. Я проследил за тем, чтобы карты были сданы так, чтобы каждый человек мог играть в игру в соответствии с тем, какие ставки он или она знает. Ничто не повторялось между моими партнерами и мной, кроме этих строк, постоянно обновляемых изо дня в день, представляющих в моих глазах сценическую дорожку, географическую карту настроений, которые присущи мне и которые я поощряю в других.

Добровольная податливость тел и умов - это правильный пропуск для доступа к командам. Как я уже сказал, я отдаю все, пока меня понимают. Я не контролирую выполнение заказов. Это не вопрос доверия, а принцип реальности. Доверие присутствует с самого начала, в обязательствах, которые я предлагаю. Остается только пройти тест.

В этом конкурсе нет жюри. Для этой работы подойдет разбитое зеркало, упавшее на землю, осколки которого может подобрать любой желающий. Стержень великой психики подался под собственным весом и слишком частыми вращениями вокруг своей оси. Мой мусор не подходит для переработки в стеклотару. Слишком острые, слишком маленькие, они такие, какие они есть. Отражения фрагментарных изображений, которые необходимо умело наклонить к свету, чтобы прочитать любой рисунок. Их количество не является проблемой. Их хватит на всех и даже больше. Каждый посмотрит, сможет ли он найти подходящее место для формы каждого кусочка головоломки, в тех местах, где отсутствует стекло и где геометрически неровные границы пространства могут его вместить, в рамках своего собственного треснувшего стекла. Получившаяся мозаика представляет собой роль.

Имея в качестве ориентира только этот составной образ, можно отправиться на поиски приключений и попытаться на мгновение освободить нить своего существования от вращающегося колеса в пользу сцен, проходящих в пределах его досягаемости. Это то, что принято называть "отдавать себя игре".

Не волнуйтесь, как сказано, это всего лишь кредит. Ваши мужские и женские костюмы, нетронутые, с незашитыми карманами, будут ждать вас в гардеробе.

Жизнь в маскировкеХотя это и требует больших усилий, но не требует жертвовать своей шкурой.

Она навязывает только откровенность взгляда. У меня была возможность обсудить эту тему, и я повторяю, что откровенность, согласно моему видению, не то же самое, что наивность. Это расположение духа, реформирующее первоначальный канал восприятия, где второй - лишь удовлетворенная глупость, ожидающая просветления светом интеллекта. Несмотря на себя, мы переполнены достаточным количеством его материала, хранящегося на поверхности, как плохой жир, чтобы не останавливаться на его обычной текстуре и вместо этого отправиться черпать из лимба. Как только эти несколько усилий будут предприняты, ничего не остается, как позволить гибридному животному, сшитому душой Мэри Шелли, двигаться и скакать на ее плечах, с вершины того, что необходимо сохранить в сознании, чтобы история состоялась. Именно так я создаю и пишу; именно так я предлагаю вам присоединиться к этому визиту на несколько часов на эпическую территорию, вселившись в тело своего собственного кентавра.

 

Судьбы притяжение или жизнь в маскировке

Свой последний детский костюм я с трудом достала в возрасте одиннадцати лет. Я купил костюм Дэви Крокетта в спешке на свой день рождения.

Я помню контекст и объект так, как будто это было вчера. Большая картонная коробка, открытая спереди, демонстрировала свое содержимое через прозрачную пластиковую пленку, что было естественно для игрушек такого типа в то время. 17 февраля 1974 года было без десяти семь, и магазин собирался закрываться. Это усугубляло сложную атмосферу раннего вечера и усиливало давление по мере отсчета последних минут. Я была в слезах и истерике уже несколько часов. В серьезном и необычно торжественном тоне мои смущенные родители пришли объявить мне в конце дня, что, поскольку я уже "вырос", мне придется отказаться от выбора костюма в подарок и покончить с обычаем, который стал ритуальным, чтобы выбрать игрушку по своему выбору из более образование.

Услышав приговор, я сразу же испытал незабываемый кризис, по крайней мере, для меня как для испытуемого.

В силу своей педагогической озабоченности мои родители, которые, возможно, облегчили бы дело, пытаясь представить мне вещи как продолжение моей игровой вселенной, нечаянно подставили ногу, заговорив об образовании. Заметив этот грубый маневр, я впал в ярость и разразился потоком мольб, как будто от этого зависела моя жизнь. Я не ошибся. Мне пришлось упрямо защищать свои достижения.

Какое отношение этот ужас заботы об образовании имел к частному удовольствию моего дня рождения?

Что они делали, они, которые должны были защищать меня, бросая такую тяжелую брусчатку в пруд моего детства, который сам найдет день, самое подходящее время, чтобы перелиться в реку, ведущую к взрослости? Я была ошеломлена, поражена, разозлена больше, чем могла сказать, и, прежде всего, испытывала мучительную боль, как будто мне неожиданно сказали, что я попадаю в детский дом.

Я держалась, кричала, каталась по полу и билась о ножки кровати в своей комнате, куда они пришли сообщить мне новости. Береника, услышав от Тита, что он намерен расстаться с ней во имя государственного разума, не смогла бы показать себя лучше.

"Но это уже не вопрос жизни, это вопрос царствования", - казалось, говорил мне отец.

О ком, о чем, для чего? Я не понимал ни одного из доводов, которые говорили мне покинуть приют моего детства, и не хотел ничего об этом слышать. Уставшие и не имея больше картриджей, мои родители отказались от игры. Я хорошо сражался. Но время шло, и мы успели только сесть в машину и доехать до города, пока не стало слишком поздно. Я был слишком измотан, чтобы кричать отцу "Быстрее, водитель, быстрее!", как в драматической концовке романа, где потерянные доли секунды могут навсегда лишить шанса на счастье, но я скрипел зубами на каждом повороте, не понимая, почему дорогу не сделали прямее. Наконец мы приехали. В магазине еще горел свет, и двери этой пещеры Али-Бабы открылись перед нами, не нуждаясь в кунжуте. На этот раз я был спасен, но я сомневался, смогу ли я победить в предсказуемом противостоянии в следующем году. Действительно, я знал, что размышляю там, купаясь в свете, о костюме матадора, который я надену, чтобы сто раз встретиться лицом к лицу с химерами моего воображения, вплоть до их убийства.

Поскольку время поджимало, быстрый осмотр заставил меня сразу же выбрать одежду храброго траппера. Я узнал о битве при Аламо за несколько дней до этого, посмотрев по телевизору фильм Джона Уэйна. Там я впервые встретил Боуи, которого сыграл Ричард Уидмарк в образе полковника, известного своим использованием ножа и вдохновившего имя певца? Я не помню, но я, конечно, помню, поскольку он - небезызвестный герой фильма и осады этого форта, который он защищал и где он погиб, как и все техасцы, запертые в этих стенах, в тот день в марте 1836 года, столкнувшись с мексиканцами. Я помню, что фильм произвел на меня сильное впечатление, смесь ужаса перед боями и восхищения воинами.

Более того, я подумал, что этот красивый наряд из искусственной замши, дополненный меховой шапкой и полным вооружением, включая копию знаменитого ножа Боуи, идеально мне подойдет. Имя персонажа, которого она иллюстрировала, звучало как нечто среднее между неусыновленным будущим Дэвидом и хрустящей едой боксера, вытолкнутого из моей жизни маминым уходом, траур по которому только начинался. Он также согласился со мной. Оставалось подписать еще один чек для моего отца, который, казалось, был счастлив угодить мне, а не выйти победителем из своей роли наставника, и сделка была заключена.

Я пропущу вновь обретенное удовлетворение, благодарность и подгонку, наедине с собой и фигурой человека, чья песня из одноименного телесериала звенела в моих ушах и чьи куплеты и припев я радостно повторял:

Был человек по имени Дэви, он родился в Теннесси. Он был настолько храбр, что в детстве с первого выстрела убил медведя. Дэви, Дэви Крокетт, человек, который никогда не боялся. "

Магия маскировки, достаточно было пройти одну; пока человек верил в роль, он наследовал качества персонажа, которого должен был переодеть.

И подумать только, что они хотели лишить меня такой защиты? Что-то подсказывало мне, что рано или поздно мне снова придется воспользоваться защитными преимуществами жизни в чужой коже. До поры до времени я не расставалась с прекрасно воспроизведенной меховой шапкой с енотовым хвостом даже на ужин.

Тем, кто сделал официальный выбор отказаться от одежды детства, трудно смириться с тем, что, когда они вырастут, они захотят сохранить свое имущество. Паника, а иногда и гнев внезапно овладевают ими, когда они сталкиваются с упрямством не поддаваться доводам социальная ответственность. Кризис сменил сторону. Старые дети умеют сохранять спокойствие перед лицом гротескных выплесков воинственных взрослых. Есть и такие, у которых рефлекс неконтролируемой ярости становится ударом, нанесенным без предварительного предупреждения.

Я встретил одного из них однажды в мае 1985 года, на набережной Круазетт, в полдень, во время Каннского фестиваля. На самом деле их было три, прибывших в противоположных направлениях. Но именно тот, чей закрытый кулак ударил меня в лицо, я до сих пор помню черты лица и взгляд. Высокий и бандитского вида, в бомберах и кепке на затылке скинхеда. Его дымчатые глаза поймали мои в десяти метрах впереди. На таком большом расстоянии я могла прочитать ненависть, зарождающуюся в его глазах, и с тех пор нас связывала тугая, неразрывная нить.

Как будто каждый из нас был притянут движением удочки, которая зацепила нас, мы были притянуты друг к другу, намагничены этой невидимой связью, прочной, как нейлон. Я видел, как рука отклонилась назад, готовясь нажать на спусковой крючок, и выстрел прозвучал с усиленным грохотом, как в замедленной киносъемке, прочертив траекторию в самом центре города, который был его храмом. Нет воспоминаний о столкновении. Я попятился назад, брошенный на землю, на глазах у посетителей фестиваля, обедавших на террасе.

Смена обстановки. Я лишь смутно осознаю остальную часть последовательности, когда оказываюсь на четвереньках на срединной полосе, разделяющей две полосы бульвара. Я увидел, как два спутника со стилета направляются ко мне. А потом ничего. Никаких точных воспоминаний, пока я не обнаружила себя подавленной и потрясенной в кинотеатре, куда мы с подругой изначально собирались пойти. Кажется, мы смотрели "Les enfants", очень красивый внеконкурсный фильм Маргариты Дюрас, но я не уверена, что это было в тот день. Я знаю только то, что моя подруга Рания противостояла трем придуркам, которые напали на меня. Она получила пощечину, но не проглотила свои оскорбления в их адрес. Возможно, именно ей я обязан тем, что ситуация не ухудшилась. Я и по сей день благодарен ей. Не только то, что она спасла меня от расправы, но и то, что она спонтанным жестом вмешалась, как естественная реакция на несправедливость ситуации. Побуждает ли ее ливанское происхождение и история ее страны к такому мужеству? Я задавался вопросом, но помимо определенного конкретного отношения к понятию боя, пережитого изнутри, это в любом случае был ее собственный темперамент и ее качества смелости, которые заставляли ее действовать так ясно. У меня был прекрасный пример храбрости, которого не хватало в моем образовании, которое было слишком озабочено желанием побудить меня к рациональному развитию, заставив отказаться от того, что заставляло меня мечтать, вместо того, чтобы пробудить меня к реалиям мира, представив мне, в дополнение, а не вместо, инструменты, необходимые для обеспечения моей защиты.

Достаточно, чтобы разжечь томительную ненависть детства | Рания Стефан и Давид Нуар на Каннском фестивале | Фото © B. Бугон | 1985
В версии "Человек из другого места" с моей подругой Ранией за день до "инцидента

Этот придурок и его дружки напали на меня импульсивно, изъеденные моей внешностью. Тщательно накрашенная, с крашеными волосами, элегантно одетая, как только могла, что было моей привычкой в то время, моя внешность и мой взгляд не вернулись к ним.

Помимо удара, междометие из уст явно испуганного нападавшего: "Что это?", сообщило мне о проблеме идентификации, которую я ставил.

"Кем я был и какой ответ мог дать он и его ограниченное воображение? Единственный ответ, который он мог дать, - это позволить своему бурному порыву выразить себя. Несомненно, он, даже раньше меня, был лишен возможности искать, кто он есть, из-за безвременной смерти. Я долгое время считала, как, возможно, и он, что это были явные признаки амбивалентной сексуальности, на которые он чувствовал себя обязанным реагировать, как на провокацию его намерений или, что еще хуже, как на катастрофическое отражение его собственного образа. Это действительно самый простой анализ, который можно предоставить и все - на самом деле человекМы должны были быть осторожны, чтобы не попасть в ситуацию, которая была настолько серьезной, что никто, кроме Рании, которая пережила это, казалось, не понимал серьезности того, что с нами произошло - никто, следовательно, не пытался найти никакого другого объяснения, кроме, к сожалению, широко распространенной гомо-би-фобии. Таким образом, дело было закрыто. Я позволил себя убедить и был вынужден жить с этим, волей-неволей, в течение следующих нескольких лет.

Сегодня я знаю, что за гомофобным предлогом, как и за предлогом насилия в отношении женщин или любого другого первичного расизма, какими они все являются, скрывается ненависть к упорное детство.

Он содержит в себе висцеральное отвращение ко всему, что можно поверхностно считать нефаллическим и, следовательно, обреченным на подчинение власти демонстрации силы. Это чувство на самом деле широко распространено, даже среди самых безобидных кокетливых и влиятельных людей из самой микроскопической администрации. Предполагаемый "сабмиссив" принадлежит себе, когда над ним/ней можно доминировать без какого-либо противодействия, когда он/она подчиняется предписаниям, не заявляя о своем отказе соответствовать доминирующим в данный момент ценностям. Еще дальше, чем гомофобия, женоненавистничество, педофилия, жестокость и насилие в отношении инвалидов, я бы добавил неприятие, внушаемое определенной категорией художников, которые содержат все характеристики, осуждаемые в предыдущих примерах? - которые постоянно фигурируют в новостях,

В первобытной основе всякой фундаментальной ненависти лежит желание искоренить или вывести из спонтанного выражения ребенка, который слишком долго продержался, в себе и в других.

Начиная с подросткового возраста, сами дети в разгар перемен оказываются втянутыми в этот синдром, который заставляет их определять себя по ту или иную сторону баррикады. Никто не избежал этого, и мы находим представителей всех упомянутых типов по обе стороны этой воображаемой границы. В сознании обеспокоенных людей архетипы каким должен быть человек чтобы не быть ассимилированным с той "расой" низших, к которой принадлежат те, кто не выбирает единственную зловещую маскировку, которой отказывают в вешалке в гардеробе.

Любопытно, что, учитывая силу удара, у меня не осталось никаких физических следов нападения. Я использую притяжательное прилагательное, потому что это действительно моя привилегия - быть мишенью. Я говорю это без юмора, но и не без сожаления о том, сложилась бы моя жизнь иначе, если бы судьба избавила меня от этого неприятного столкновения. И все же, и я говорю это моим обидчикам, если по необыкновенной случайности, плоду эволюции и обучения чтению, кто-то из них узнал себя в этом описании, мой грим, хотя и исчез из моей повседневной жизни, сохранился как защитный щит моего существа. Если моя личность и изменилась, то не от удара, а от наблюдения за примитивным состоянием человеческой реальности.

Ничего нельзя делать за пределами линий, обозначенных на земле или в пространстве, и многие держатся за них локтями, чтобы так и было. Нельзя жить свободно и без защиты на всех фронтах, пока у человека слишком мало артиллерийских орудий, готовых вести огонь со стен его крепости. Важно сконцентрировать свои силы на определенной территории, чтобы завоевать несколько решающих свобод, которые впоследствии принесут активы, составляющие более крупные завоевания. А пока, поскольку всякая работа заслуживает зарплаты, но обеспечена ограниченным количеством наличности, я приглашаю всех, как добрый варвар по происхождению, заплатить по зверю, за время приключенческого дивертисмента в стране фантастических образов.

SCRAP, женское начало во всех его состояниях

Женщины, которых презирают, избиение гомосексуалистов, изнасилованных детей, инвалидов, завуалированные колеса.
Производительность

Давид Нуар

Давид Нуар, исполнитель, актер, автор, режиссер, певец, визуальный художник, видеохудожник, звукорежиссер, педагог... несет свою полиморфную наготу и костюмированное детство под глазами и ушами любого, кто хочет видеть и слышать.

У этой записи 2 комментариев

  1. 1ТП1Ц

    В день моего рождения звучала эта песня, и у меня до сих пор есть тяга к исследованиям и приключениям. Билл Хейс - Баллада о Дэви Крокетте.
    Я кочевник, мои ягодицы и ноги горят, когда я слишком долго остаюсь на одном месте.
    У меня никогда не было костюма, я хотела, чтобы каждый момент моей жизни был событием сам по себе.
    Это постоянная борьба.
    Я рада, что нашла ваши ссылки в Интернете, мне часто казалось, что я немного сумасшедшая, потому что я требовала полной свободы мыслей и действий.
    В ваших текстах я нахожу то, что долгие годы хранил в себе. Иудео-христианская мораль была вездесущей в моей жизни, я осознал это только несколько лет назад.
    Чем больше я слежу за вами через ваш дневник, тем больше я хотел бы быть на следующей вечеринке через 9 дней.
    Собираетесь ли вы разместить в интернете часть того, что вы испытываете в эти важные дни?

    1. 1ТП1Ц

      Читая вас, очевидно, что я хотел бы побеседовать с вами лицом к лицу и встретиться с вами в этом культурном плавильном котле. Интернет уже предоставляет нам возможность для такого обмена. Еще лучше было бы узнать друг друга в детстве. В детстве у меня был инстинкт, но не руководство к действию, чтобы выбраться из своей норы. Хотя я еще не совсем там, я пошел дальше, но детство может быть такой крышкой одиночества, что я даже не думал, что можно жить вне того мира, который мне представляли, разве что в своей голове. Это огорчает, но то, что передается в школе, везде, между людьми, часто так не хватает кругозора. Даже будучи подростком, я был недоволен формальностью своих одноклассников, которые становились сухими, убирали свое чудо в шкаф и делали вид, что это их выбор. Многим из них я нравился, но следовать за мной или вести меня к чему-то новому было нежелательно. Один, который мне очень нравился, мило смеялся и называл меня "миллионером-герпетологом", потому что в то время я готовился заниматься наукой и планировал зарабатывать на жизнь, путешествуя по миру и открывая новые виды змей. Насколько я слышал, тот же парень стал рентгенологом, одержимым женской грудью, которую он пальпировал больше, чем нужно, без ведома своих пациентов, как он говорил в то время, и голосовал за FN. Ну, я буду выкладывать его постепенно. Я буду выкладывать в сеть понемногу то, что у меня есть в качестве материала, да. Это никогда не бывает идеально, потому что хорошие записи очень трудно получить с точки зрения звука в таком контексте, где очень много народу, и это очень важный фактор для меня. Я хотел заранее устроить что-то вроде постоянной съемки "Кусто". Я встречался с командами, но в этот раз ничего не вышло из-за наличия нужного оборудования для того бюджета, которым я располагал. На этот раз я предпочел сдаться. Я еще раз специально посмотрю на это позже. Это само по себе вызов, и я понял, что это эквивалент "настоящей" съемки. Но я не сдаюсь, потому что это часть моего видения - решить проблему мутации сцены во вспомогательные объекты, включая фильмы. Приходится менять все, как в поп-музыке, где видео - это само по себе производство, а не просто съемка концерта или живой песни. Я приду к этому. На данный момент, конечно, будут фотографии, всегда очень надежные как поддержка того, что я делаю, и немного видео, не считая плодов микро-оборотов с зарегистрированной публикой. Посмотрим. С этого момента я отвечаю за техническое обслуживание, но у меня нет особого контроля. Такое ощущение, что рулон туалетной бумаги дошел до последнего листа, приклеенного к картону. Хан пфф... 🙂

Добавить комментарий

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.